Надежда Леоск: «Никогда не поздно найти для ребенка семью!»
«Я слышала истории о том, что подростки больше не хотят переходить из замещающего дома в попечительскую семью, но это не так. Только недавно я получила подтверждение, что они действительно этого хотят и ждут в глубине души. Всем детям в жизни нужен безопасный взрослый, которому можно доверять», – говорит Надежда Леоск (на фото).
Надежда Леоск на протяжении всей своей трудовой жизни отстаивала благополучие детей, защищая и поддерживая их и помогая их родителям. Последние семь лет Надя, как называют ее друзья и коллеги, вносила свой вклад в развитие направления замещающего попечения в Департаменте социального страхования. Сейчас она координирует услуги психологической консультации в Таллиннском семейном центре, а также приступила к работе в качестве семейного терапевта. Кроме того, она участвует в создании государственной системы семейной медиации.
Давайте сначала поговорим о вашем собственном детстве. Где ваши корни, откуда вы?
Мои родители приехали в Эстонию в 1970-е годы из Башкортостана. Мать, которая была химиком, направили работать в лабораторию Кундаского цементного завода, а отец, с которым они уже были парой, приехал вслед за ней и тоже нашел здесь работу. Мой брат родился в Эстонии, а через три с половиной года родилась и я. Я жила и росла в Кунда, пока мне не исполнилось 18 лет. Я ходила в русскую школу – в основную школу в Кунда и в гимназию в Раквере. В кругу моих знакомых в основном были русскоязычные люди. Я выучила эстонский язык только в подростковом возрасте, когда у меня появились и друзья эстонской национальности.
Оба моих родителя из многодетных семей, где очень важны близкие отношения с родственниками. Они важны и для меня. В старые времена, когда еще были живы мои бабушка и дедушка, мы часто навещали своих родственников в России, но, к сожалению, не в последнее время. На сегодняшний день мы поддерживаем связь с нашими близкими через интернет. 24 февраля, когда Россия напала на Украину, было для меня очень болезненным днем. Мне хотелось спрятаться под одеяло: казалось, что я отвечаю за происходящее, словно я должна что-то предпринять. Сейчас я думаю, что то, что происходит, ужасно и несправедливо, но я не несу ответственности за тех, кто делает эти жуткие вещи. Я несу ответственность за свои действия и свою семью, и моя роль состоит в том, чтобы сохранять и передавать правильные ценности.
Я считаю себя эстонкой русско-чувашского происхождения. Мой отец по национальности чуваш, а мать, насколько мне известно, русская. Хотя ее мать – моя дорогая бабушка – почему-то была маленькая, темноволосая и слегка раскосая, так что, видимо, кровь у нас очень смешанная. Гражданство Эстонии не досталось мне автоматически, и мне пришлось сдавать на него экзамен еще в школе. Я не стыжусь того, откуда родом мои предки – наоборот, тема корней для меня очень важна. Я всегда говорю своему 12-летнему сыну, отец которого эстонец, что он имеет право чувствовать себя тем, кто он есть – и эстонцем, и русским одновременно. Важно, чтобы он знал и помнил свое происхождение. В этом ему помогают рассказы историй, которыми занимаюсь я сама, а также его отец, бабушки и дедушки.
Кто те люди, которые больше всего повлияли на вас в жизни?
Больше всего, конечно, моя семья, мои родители и брат, но также и моя бабушка, которая дожила до 92 лет – она обладала хорошей памятью и любила рассказывать истории из прошлого. Я помню своего учителя психологии из Раквереской русской гимназии. К сожалению, он умер очень молодым, в свои 30 с чем-то лет, и это была большая трагедия. Он был первым, кто рассказал мне о мире социальной работы. Он был очень мил и поддерживал меня, и он служит мне примером для подражания.
Кто или что послужило вам толчком для погружения в социальную сферу?
Тот самый учитель. По совету отца и по примеру мамы я тоже поступила на химический факультет Технического университета, но это так и осталось запасным вариантом. Я принялась изучать социальную работу на Педагогическом семинаре Таллиннского университета, а в самом начале 2000-х попала на учебную практику в детский дом. Это был очень практический опыт обучения. Позже я продолжила учебу в Тартуском университете и получила степень магистра в области социальной работы и социальной политики.
По окончании учебы на Педагогическом семинаре я уже работала в одном детском доме, расположенном в здании мызы под Таллинном. Всего там было 26 детей, но, к сожалению, не было ощущения семьи. Все-таки это было учреждение, такой типичный детский дом со своим графиком дежурств и тому подобным. Это был не дом как жилье, и я постоянно чувствовала, что так быть не должно. Это было мое первое глубокое погружение в мир замещающего попечения.
Я навсегда запомню ту семилетнюю девочку, родителей которой лишили родительских прав – они никогда не навещали своего ребенка. Но этой маленькой девочке нужно было так много поцелуев и объятий, прежде чем уснуть! Мне тогда был 21 год и я только что сама вышла из детского возраста, и я подарила ей их столько, сколько смогла. Детям это казалось таким несправедливым – расти в такой «коммуне» без семьи.
Помню, что в этом детском доме была повариха, еда которой детям не нравилась, и они предпочитали целый день есть один хлеб. В то время я была молода и воинственна и вместе с другими молодыми коллегами, похожими на меня, несмотря на все сомнения руководства, добилась разрешения иногда готовить еду самостоятельно вместе с детьми. Детям тоже очень понравилось делать это вместе, даже несмотря на то, что наша выпечка иногда подгорала. Эти совместные занятия создавали приятное ощущение дома.
Подростки этого детского дома собирали ягоды в лесу, чтобы заработать на карманные расходы. Я помню их ведра, полные черники. К сожалению, связь с этими детьми я не сохранила, они были отправлены в другие учреждения после закрытия того детского дома, и я тоже ушла на другое место работы. Было бы здорово встретиться с ними или хотя бы узнать, как складывается их жизнь!
После этого я какое-то время работала социальным педагогом для несовершеннолетних девочек с проблемами зависимости в Таллиннском центре защиты детей. Там я заметила, что девочки, которые ушли от нас после 9-месячной социальной программы, возвращались в ту же среду, где начались их проблемы. Тогда-то у меня и появилась идея пойти работать в сферу защиты детей, чтобы больше заниматься родителями детей, ведь изменения должны происходить в той среде, где ребенок растет и развивается.
Чему вас научил опыт работы в сфере защиты детей?
Он научил меня тому, что нужно не зацикливаться на предрассудках, а стоять рядом со своим клиентом, пытаться смотреть на вещи его глазами и стараться понять. Клиент ничем не хуже вас, и вы не выше его как человек, но вы можете быть для него поддерживающим примером для подражания. В то же время эта работа также научила меня тому, что где-то есть предел, за которым я должна быть в состоянии взять на себя ответственность. Если перепробовано все возможное и ничего не получается, а ребенок страдает, то необходимо принять решение о разлучении ребенка с семьей. Это было очень разнообразное и развивающее «путешествие». Признаюсь, я стала лучше понимать процессы, происходящие в семьях, когда сама стала мамой.
С 2008 по 2015 год я был работником по защите детей в районной управе Нымме. Дома, которые я посетила в тот период, варьировались от настоящих замков до лачуг. Я помню одну мать из того периода, которая кричала на своих детей. Однажды я сказала ей, что понимаю, что она чувствовала, неся этот груз в одиночку, и она заплакала, стала рассказывать свою историю и тянуться за помощью. Это была победа! С того момента мы были в одной лодке.
С детства я верила в людей и в то, что решения есть всегда. Иногда дело заходит слишком далеко и это тяжело, но независимо от того, кем был мой клиент, – алкоголиком или наркоманом, я ни разу не подумала, что я лучше его или в чем-то выше его.
Я не думаю, что я была спасительницей мира, но я была тем, кто помогал находить решения и надежду даже в трудных ситуациях, таких как разлучение детей с их семьями. Даже сегодня, будучи семейным терапевтом, я не учитель и не врач – моя роль заключается в том, чтобы помогать замечать и видеть паттерны отношений и поведения, создавая связи. Если мы видим что-то, что мы хотим изменить, мы также и можем добиться изменений. Нельзя забывать, что в центре этой работы находится благополучие ребенка, а самым важным человеком для ребенка является родитель или другой важный взрослый.
До сих пор, когда попадаю в Нымме, у меня все еще сохраняется хорошее чувство, и я хочу сходить в тот домик в лесу, где я когда-то работала.
Что изменилось в Эстонии за последние десять лет в сфере защиты детей? И что осталось без изменений?
К сожалению, у нас до сих пор сложился негативный имидж работы по защите детей. Эта работа очень тяжелая, и работники по защите детей перегружены нынче даже больше, чем раньше. Но эта работа не для всех – и, если вы чувствуете, что эта работа не для вас, не стоит ею заниматься. Я встречала работников по защите детей с холодным отношением, психологически выгоревших… Конечно, нужно беречь себя и устанавливать границы, но также нужно уважать своего клиента и верить в него, иначе невозможно делать эту работу, превращаясь в камень.
Система замещающего попечения сильно изменилась. Если раньше усыновление было делом каждого уезда и потенциальные усыновительские семьи ходили от уезда к уезду, чтобы поведать свою деликатную историю, то теперь достаточно обратиться в Департамент социального страхования, к одному специалисту. В настоящее время существует единая система оценки и подготовки для попечительских семей, которую координирует департамент. И мы всё больше и всё более открыто говорим в обществе о приемном родительстве!
На сегодняшний день замещающие дома, или «детские дома», как их называли в прошлом, представляют собой семьи, в которых не более шести детей. Но, к сожалению, не везде есть атмосфера семьи. В некоторых замещающих домах в комнатах немного не прибрано, но зато на душе очень тепло, ведь дети там резвятся и обнимаются, а в других местах это похоже на казенное учреждение – в доме порядок, но, к сожалению, нет теплого чувства дома. Но каждому ребеночку нужно ощущение дома – чувство принадлежности к этому месту.
Как предотвратить выгорание в качестве защитника детей?
При выполнении работы по защите детей человек должен получать много так называемой «еды», то есть поддержки – его нельзя оставлять наедине со своими проблемами. Я знаю, о чем говорю, но я не потеряла веру. Я также склонна к переутомлению: раньше я приносила домой много работы, мне было трудно соблюдать границы, но теперь я знаю, что вы должны устанавливать границы сами. Я должна заботиться о себе, чтобы быть рядом с моим ребенком. Осознание приходит с возрастом и опытом.
Расскажите, пожалуйста, о вашей работе в Департаменте социального страхования, то есть о последних семи годах вашей жизни.
Когда в 2016 году вступил в силу новый Закон о защите детей, был создан отдел по защите детей (на сегодняшний день он превратился в большой отдел по благополучию детей), куда подыскивали людей с практическим опытом. Поскольку личностное развитие и рост всегда были очень важны для меня, я решила выдвинуть свою кандидатуру – вот так я и получила работу в Департаменте социального страхования. Сначала моей работой было консультирование работников по защите детей по всей Эстонии, во время которого я поняла, насколько разные у них бытовали практики.
Я помню, как однажды мы ездили в одну небольшую волость в связи со сложным делом, где, к нашему удивлению, присутствовал и сам старейшина волости, который хотел лучше разобраться в ситуации. Я как раз рисовала генограмму семьи на стене, когда старейшина воскликнул: «Почему мы говорим об одном ребенке, когда в этой семье, как я вижу, пятеро детей!?». Это был момент победы, поскольку это заметил сам человек. С этого момента можно было двигаться в направлении изменений в сотрудничестве.
Потом в какой-то момент было решено, что организация усыновления перейдет в ведение Департамента социального страхования, и я вместе с другими членами команды приступила к подготовке этого перехода. Это было очень захватывающее время, мы исследовали и вместе учились тому, как найти специалистов по оценке семей и как оценивать семьи в целом. Было важно создать систему с учетом тех практик, которые работали до сих пор.
Нам очень помогли психолог Майе Салум с опытом проведения семейных исследований усыновителей, а также инструктор по обучению PRIDE Тийна Кивирюйт с опытом организации усыновления и другие специалисты, имеющие большой опыт в сфере усыновления и замещающего попечения.
Это было очень увлекательное время для меня, и вся команда была хорошо мотивирована. Помню, как в 2017 году я впервые пошла рассказывать об этой реформе по телевизору – меня трясло, и я думала, что умру от страха, но это был очень приятный опыт!
В 2018 году оценка приемных семей также перешла в ведение Департамента социального страхования, так же, как и единая система. В этот же период происходило и создание регистра попечительских семей. В настоящее время сеть людей в этой сфере очень широка, в нее входят семьи, которые делятся личным опытом, родители и воспитатели, молодежь, воспитывающаяся в приемных семьях и замещающих домах, а также специалисты в этой области – руководители и члены организаций, поддерживающих семьи, и работники по защите детей при местных самоуправлениях.
Оглядываясь назад на свою работу в Департаменте социального страхования, чем вы особенно довольны?
Тем, что в 2020 году мы с вами и Бригиттой (Давидянц – ред.) запустили информирование о замещающем попечении и приемном родительстве. Не то, чтобы все остальное было неважным, но наше общение стало продвигаться вперед очень быстрыми темпами, и нам поверили, сказав: «действуйте!». Цели были поставлены, но при этом у нас были развязаны руки, и мы могли придумывать, как и что делать. Мы попали в печатные СМИ, на радио и телевидение, познакомились с огромным количеством новых людей – молодежью, выросшей на замещающем попечении, в усыновивших, опекунских и попечительских семьях, а также специалистами, работающими в этой сфере.
Это такое мощное чувство, когда ты действительно начинаешь понимать этот мир. И еще это мощный опыт, когда вы видите, как эта тема доходит до людей. Одно дело, когда моя собственная мама говорит, что так приятно видеть, что тема попечительских семей освещается в СМИ. И другое дело, если меня заметят люди, никак не связанные со мной.
Что же касается достижения целей – чтобы у нас было больше попечительских семей – я с этим смирилась и поняла, что это не такое уж и быстрое дело, а скорее долгосрочная деятельность. То, что тема приемных родителей освещается в средствах массовой информации, и общество становится более осведомленным, является большим достижением. Однако, публикуя истории попечительских семей, мы также отмечаем и особо выделяем те семьи и тех специалистов в этой области, которые делают очень большую и важную работу.
Что бы вы хотели изменить в нынешней системе?
Меня до сих пор удивляет, как долго и как многократно дети иногда остаются в приютах для маленьких детей или курсируют между приютом и своим домом. Так почему же мы такие нерешительные?
Как бывший работник по защите детей я знаю, что необходимо проделать большую работу с родителями ребенка и сетью их поддержки. Нужно искать людей, которые были бы опорой для неумелых родителей. Как правило, родители любят своих детей, и чаще всего проблемы возникают из-за некомпетентности и неумелости.
И надо помнить, что после того, как будет принято решение о том, что ребенка разлучают с семьей, и он попадет в учреждение (замещающий дом – ред.), дело этим не заканчивается. «Никогда не поздно найти для ребенка семью!» «Я слышала истории о том, что подростки больше не хотят переходить из замещающего дома в попечительскую семью, но это не так. Только недавно я получила подтверждение, что они действительно этого хотят и ждут в глубине души. Всем детям в жизни нужен безопасный взрослый, которому можно доверять. Я общалась с одним молодым человеком, который в 17 лет ушел из замещающего дома в семью, и другие молодые люди, выросшие с ним в одном замещающем доме, сказали: «Вам так повезло!». Мы все должны трудиться над тем, чтобы таких историй было больше, и чтобы было больше попечительских семей. Ответственность за это несет каждый из нас, потому что эти дети – дети всех нас.
Что бы вы хотели в особенности донести до работников замещающих домов и работников по защите детей?
С детьми надо говорить. И что еще более важно, детей нужно слушать. Недавно я разговаривала с 28-летней женщиной, выросшей в замещающем доме, которая вспоминала: «Когда я была маленькой, я был хорошим ребенком, тихой мышкой, но никто не знал, какая война на самом деле происходила во мне». Ребенку нужно давать выговориться. И личный комфорт специалиста не должен перевешивать благополучие ребенка.
Что у нас сейчас есть хорошего?
То, что у нас больше нет типовых детских домов, где все дети одеты одинаково и имеют одинаковую прическу. Понятно, что ребенок, выросший в замещающем доме, хотя и отличается непростым прошлым, не является каким-то другим ребенком. Ситуация сложная, но все-таки это обычный ребенок со своими потребностями, радостями и заботами, своими мечтами. Мне кажется, что нынешняя система гораздо больше ориентирована на ребенка, чем раньше, и я надеюсь, что она будет продолжать совершенствоваться.
А сами вы думали о том, чтобы стать попечительской семьей для какого-то ребенка?
Конечно, мы говорили об этом дома – мой ребенок же знает, какой работой занимается мама. Сложная предыстория детей меня не пугает, я верю, что справлюсь, но понимаю, что с моим нынешним быстрым темпом жизни время для этого еще не пришло. Если я возьму на себя эту ответственность, то у меня должно быть время, потому что время очень важно для ребенка. В противном случае это было бы безответственно. Сейчас я стараюсь уделять больше времени своему ребенку.
Когда я бываю в замещающих домах, у меня всегда возникает ощущение: «Боже мой, какие замечательные дети!», так бы и говорила с ними и обнимала их, но в то же время я знаю, что если я приму это решение и предложу дом одному из них, я должна буду полностью посвятить себя этому.
Прошлым летом на собрании приемных родителей одна мать сказала мне: «Вы же прилагаете усилия, но по-другому». Тогда я подумала, что действительно, сегодня еще не время для этого, но, может быть, оно настанет завтра.
В начале февраля вы уходите из Департамента социального страхования – а что дальше?
Сейчас такой момент, когда у меня смешанные чувства – волнение и предвкушение продвижения вперед, но с другой стороны – чувство сожаления, как будто что-то оставляю позади. В то же время я знаю, что есть еще люди, которые продолжают работу в этой сфере, и любовь к этой области остается в моей душе.
Несколько лет назад я погрузилась в семейную терапию (как учебу, так и практику), поскольку у меня было много вопросов о самой себе, а также из-за моей работы в сфере защиты детей – я чувствовала, что мне нужно больше знаний. В прежние времена я не могла себе представить, насколько сильно на нас влияют наши родные семьи и как вообще работает семейная система.
Теперь я начну координирую психологическую консультацию в Таллиннском семейном центре, где на сегодняшний день семьи с детьми в Таллинне могут бесплатно получать услуги психолога и семейного терапевта.
Кроме того, отныне я еще и обученный семейный примиритель, и я планирую помогать разводящимся родителям найти общий язык ради детей. Я тоже имею личный опыт развода и знаю, что это непросто, но в то же время, пока есть желание двигаться к переменам, решения есть всегда.
Я считаю, что моя работа с семьями является еще и профилактикой – я могу способствовать благополучию детей таким образом, чтобы их родители могли справиться со своей ролью.
Интервьюер: Силья Оя, Департамент социального страхования
Фото: Мерлин Кальювеэ
